Валентин Афанасьевич Подневич родился в Кемеровской области, но долгое время жил в Новосибирске. Здесь закончил нашу школу, отсюда ушел на фронт. После окончания Томского артиллерийского училища лейтенант Валентин Подневич командовал батареей артиллерийского дивизиона.

Зимой 1943 года советские войска вели бои за освобождение Украины. Окруженный в Черкассах гитлеровский гарнизон пытался прорваться к своим. В результате артиллерийский дивизион и батарея Подневича оказались отрезанными от наших войск. Был страшный бой. Из четырех уцелело лишь одно орудие. Снаряды были на исходе. Из немногих оставшихся в живых не было человека, не имевшего ранения. Но артиллеристы со своим командиром, которому было всего двадцать лет, продолжали неравный бой. Подожгли пять неприятельских танков, но пропустили шестой, который разбил последнее орудие.

Раненый Валентин Подневич приказал пустить в ход гранаты. Так удалось подбить еще один танк. Но прямо на окоп двигалась самоходная установка «фердинанд». Осталась последняя граната. Командир батареи привязал ее поясным ремнем к фугасному снаряду и бросил в самоходку. Уже смертельно раненный, Подневич отстреливался из пистолета...

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 17 мая 1944 года ему посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Людмила КУЗМЕНКИНА
Вечерний Новосибирск
28.05.2004

Из воспоминаний Светланы Артемьевны Некрасовой

... До войны директором нашей школы <№50 - ред.> был удивительный, замечательный человек — Николай Викторович Стеленковский. Он был еще очень молод, высок, строен, красив, спортивен. Его любили мы, малыши, а для старшеклассников он был идеалом во всем. Ник Вик (так его звали) преподавал литературу в старших классах. Говорят, делал он это блестяще. Он очень любил детей любого возраста. Со старшими он играл на переменах в волейбол и футбол в школьном дворе, было и серьезное духовное общение. С нами водил хоровод “Левая-правая” в школьной рекреации и пел свои любимые “Три танкиста” и “Если завтра война, если враг нападет...”.

Началась война, и Николай Викторович вместе со своими учениками-мальчиками 10-х классов добровольно ушел на фронт. В школе как-то узнали о дне и часе, когда колонна добровольцев пойдет к вокзалу. Девочки-старшеклассницы и учителя сумели увидеть их, проходящих мимо школы, с вещевыми мешками за плечами. В первой шеренге справа шел со своими учениками наш любимый директор. С войны он не вернулся.

Война вошла в нашу школьную жизнь, и мы жили в ней. То собирали металлолом для танков. То ходили по домам, собирая по поручению РК Комсомола вещи и деньги для фронта. Мы и сами время от времени несли в школу для подарков на фронт или для освобожденного от оккупантов Воронежа карандаши, конверты, свои письма и рисунки (наша область шефствовала над ними), другого у нас не было.

Хорошо помню наши посещения госпиталя. Мы были связаны с госпиталем на ул. Фрунзе (теперь там НИИТО). Водила нас туда Юдифь Львовна Манусович. Она окончила нашу школу, Томский пединститут и работала у нас старшей пионервожатой, так как вакансии словесника не было, а работать Юдифь Львовна хотела только в своей горячо любимой 50-й. В госпитале мы ходили по палатам со своим концертом. Помню, что однажды мы встречали вместе с ранеными Новый 1942-ой год. Собрались в зале. Мы, артисты, на сцене, около елки, раненые — в креслах зала, а лежачие — на носилках у самой сцены.

В госпитале наша вожатая познакомилась с раненым ленинградцем, инженером Володей Львовым. У него была ампутирована нога. Они поженились и вскоре после войны уехали в г.Львов. Так наша школа рассталась с талантливейшим педагогом Юдифь Львовной Львовой, которая к тому времени была уже завучем школы и заведовала литчастью ТЮЗа.

К концу войны я доросла до комсомольского возраста. Вступала в комсомол в феврале 1945 года. В тот день, когда в РК ВЛКСМ мне вручали комсомольский билет, наши войска вошли в Бранденбургскую провинцию в Германии. Мы услышали это сообщение по радио, обнимались и поздравляли друг друга.

В комсомоле мы были очень самостоятельными и взрослыми, ответственными. В 7-8 классе мы уже думали о том, что можем сделать полезного, нужного. Помню, приняли решение о шефстве над детским домом. Сами, без подсказки взрослых. Такой детдом для дошкольников был на ул. Романова, там теперь реабилитационный неврологический центр. В детдоме были дети 5—7 лет, многие из них видели и помнили, как на их глазах убивали их родителей. Они очень нуждались в ласке, и мы в свои 14-15 лет, как могли, давали ее этим детям.

Многие ребята, на год старше меня, ушли из школы на завод. Подрастая, летом мы ездили работать в колхоз, и в первый послевоенный год, в восьмом классе, мы работали в сентябре, уже падал снег, в колхозе Черепановского района. С нами ездила наша учительница черчения Лидия Давыдовна Денисова (до войны — модная, утонченная дама). Работали хорошо. Спали в клубе на полу, вповалку. Возвращались в Черепаново на станцию пешком, с трудом шагая по замерзшим заснеженным колеям поля. В память об этой работе у меня хранится книга, подаренная директором Марией Александровной с дарственной надписью на школьной линейке.

Много раз школа замирала в горе, получив известие о гибели кого-то из наших ребят. Помню, как погиб Валя Подневич. Сначала убили его старшего брата Леонида, ушедшего добровольцем из 10-го класса. И тогда Валя, учившийся в 9 классе, добровольно ушел, попросившись в часть брата. Я хорошо помню его. Невысокий, светловолосый, очень спортивный, веселый, общительный. До войны он дружил с нашей вожатой Галей Олешко и часто вместе с ней приходил к нам в класс. Помню, как пел вместе с нами под Галин аккомпанемент: “Солнце в золоте лучей мне подмигивает, через улицу ручей перепрыгивает...”. Смеялся, возился с нами...

В один из дней 43-го года в школу пришло письмо из его части. Наш Валя погиб в жестоком бою. Он был окружен, расстрелял весь боезапас. Последнюю пулю оставил для себя, чтобы не попасть в плен. Товарищи писали, что они знают нашу замечательную школу, ее учителей — так много и с любовью рассказывал о них Валя. Клялись отомстить за друга. В этот день под звуки траурного марша духового оркестра СибВО мы по классам собрались в школьном зале на траурную линейку для общей скорби и слез. В нашей школе и радоваться, и печалиться умели вместе.

Помню и как праздновали в школе Победу. Устроили очень торжественный вечер. Мне, семикласснице, посчастливилось быть на нем в делегации от класса. В зале стоял большой стенд с фотографиями уведших на войну и не вернувшихся ребят. На нем были слова: “И капли крови горячей вашей, как искры, вспыхнут во мраке жизни и много смелых сердец зажгут...”.

Особой любовью были окружены явившиеся на вечер из госпиталя, прямо в халатах, раненые ребята. Среди них Абрам Китайник, впоследствии известный новосибирский журналист. Помню родителей двух погибших братьев Подневичей, один из которых — Валентин стал Героем Советского Союза. Вечер был и очень торжественный, и горький, действительно “радость со слезами на глазах”.

Так учились, жили и взрослели мы в войну, выполняя то, что требовалось от детей войны — мужественно переносить ее тяготы: голод, холод, тревогу за отцов и гибель близких ...

(Полный текст воспоминаний здесь ==>>)